Прежде всего потому, что политический режим совсем не похож на кота Леопольда…
Вчера Александр Лукашенко подписал указ, объявляющий 2021-й годом народного единства. В новогоднее обращение Лукашенко тоже была вкраплена примирительная нотка: «…Давайте перевернем страницу пройденного и будем вместе писать новую главу независимой Беларуси. Давайте будущий год сделаем годом народного единства». Интересно, поверил ли хоть кто-то в такую утопию, пишет Александр Класковский на naviny.by.
И дело здесь не в кровожадности противников режима, которых власти усердно рисуют экстремистами и даже идейными наследниками нацизма. Что бы ни плела пропаганда, а феномен подчеркнуто мирного белорусского протеста изумляет весь мир.
Закавыка в том, что политический режим, который и прежде мало напоминал кота Леопольда, сейчас ради самосохранения вынужден становиться брутальнее, беспощаднее. Он явно не способен к диалогу с оппонентами, более того — не способен (или не считает нужным?) даже имитировать этот диалог.
Протесты мирные, однако начальство и силовики мыслят в категориях войны
Лукашенко всегда унижал идейных оппонентов, отзывался о них презрительно. И силовики с ними никогда не цацкались. Просто раньше под раздачу попадал в основном узкий слой традиционной оппозиции. В прошлом году, когда грянуло восстание масс, репрессивная машина стала захватывать пачками и прежде аполитичную публику.
Более 30 тысяч задержанных, из которых многие были наказаны арестами и штрафами, прошли через издевательства и пытки, получили увечья; несколько погибших; более 900 уголовных дел по политическим мотивам — все это говорит о настоящей войне режима против массы белорусов, загоревшихся лозунгом перемен.
Причем на языке войны (даже когда речь идет не о мифической агрессии НАТО, а сугубо о внутренней ситуации) открыто говорит правящая верхушка. Вспомним характерные высказывания Лукашенко: «иногда не до законов», «мы в плен никого не берем».
Или вот министр информации Игорь Луцкий (при том что его ведомство, по идее, призвано создавать благоприятные условия для работы СМИ разных форм собственности) в декабре заявил, что независимые медиа «стали непосредственными участниками информационной войны, откровенно выступив на стороне агрессоров». Ну, а с пособниками агрессоров, ясное дело, разговор короткий. Негосударственную прессу, которую и прежде не жаловали, ныне прессуют просто по беспределу.
И прекращать войну против имеющих альтернативную точку зрения на развитие Беларуси власти явно не намерены, потому что не знают иных способов «умиротворить» общество, кроме диктата грубой силы.
Взбунтовавшаяся же часть общества, в свою очередь, не согласна становиться на колени. И наверху наверняка опасаются: прояви хоть немного «гнилого либерализма» — пламя «мятежа» (выражение Лукашенко) разгорится с прежней силой, а то и жарче.
Это заколдованный круг. И как ты перевернешь эту страницу, если никто не собирается уступать?
Репрессии усилятся или режим станет лавировать?
Как же будет развиваться внутрибелорусский сюжет в ближайшие месяцы? Одни комментаторы прогнозируют усиление репрессий, другие — что режим под давлением внешних и внутренних факторов начнет-таки лавировать.
Например, руководитель Центра политического анализа и прогноза (Варшава) Павел Усов полагает, что с точки зрения властей успех намеченного на февраль Всебелорусского народного собрания (ВНС) «зависит от эффективности политического и идеологического террора». Политолог прогнозирует, что в ближайшее время возможны «показательные политические процессы над заключенными для усиления атмосферы страха».
Несколько иначе рисует перспективу директор Института политических исследований «Политическая сфера» доктор политических наук Андрей Казакевич. В комментарии для БелаПАН он отметил: фактор экономического кризиса, давления со стороны России, Запада, неустойчивая социальная ситуация, высокий уровень протестных настроений принуждают власти «к тому, чтобы отвечать на вызовы все же проведением неких изменений, которые можно было бы рассматривать как транзит власти или как не чисто силовое, но политическое решение кризиса».
В наступившем году «точечные репрессии будут сохраняться», однако не будет таких массовых репрессий, какие наблюдались в августе — сентябре 2020 года, считает аналитик Белорусского института стратегических исследований (BISS) Вадим Можейко. В качестве примера точечных репрессий он назвал «дело “Пресс-клуба”».
С одной стороны, форматы протеста изменились, в нынешнем виде они не представляют непосредственной угрозы режиму: «дворовыми маршами власть не поменяешь», отметил аналитик в комментарии для Naviny.by. С другой стороны, при таких форматах силовикам труднее задерживать граждан. Потому репрессии хотя и продолжатся, однако не будут носить столь широкого характера, как в прошлом году, резюмировал Можейко.
Эксперт: власти даже не пытаются имитировать диалог
В свою очередь, эксперт аналитического центра «Стратегия» (Минск) Валерий Карбалевич прогнозирует, что в наступившем году «усиление, ужесточение репрессий будет преобладать, доминировать». Более того, это может оказаться «единственной линией» во внутренней политике режима, подчеркнул аналитик в комментарии для Naviny.by.
«Прежними методами удержать власть уже невозможно. Это та ситуация, когда верхи не могут управлять по-старому, говоря словами классика революции. То есть режим должен быть более жестким. То, что он позволял политическим противникам прошлой весной, сейчас уже непозволительно», — говорит эксперт.
Вдобавок, по его мнению, Лукашенко, видимо, пришел к выводу, что именно жесткой позицией, репрессиями удалось погасить протесты. «А если эти методы хорошо работают, то зачем от них отказываться? Надо всех душить и давить, что, собственно говоря, и происходит», — так интерпретирует логику режима собеседник Naviny.by.
Более того, добавляет он, «власти даже не пытаются имитировать диалог». Пример — избрание делегатов ВНС: «Ранее трудовые коллективы участвовали в этом процессе хотя бы имитационно, сейчас и этого нет. Все решается на уровне районного руководства».
На проблему политзаключенных аналитик тоже смотрит без оптимизма: «Можно одних выпустить, новых набрать. Общее количество [в 2021 году] вряд ли уменьшится».
Для компромисса, примирения нет базовых условий
Между тем без освобождения политзаключенных, прекращения репрессий и наказания виновных в зверствах при подавлении протестов оппоненты режима не согласны начинать диалог с властями. Впрочем, те и сами не собираются садиться за круглый стол с действительными оппонентами (сенсационный октябрьский визит Лукашенко в СИЗО КГБ — не в счет).
Глава политического режима, выступая перед ОМОНом 30 декабря, пробовал изобразить протесты последних месяцев как попытку возродить нацизм: «Мы уже с вами видели таких в кадрах немецкой кинохроники, восторженно марширующих с БЧБ-флагами и портретами фюрера».
Понятно, что это притянуто за уши, но факт то, что наверху внутриполитическую коллизию воспринимают (или, по крайней мере, трактуют из пропагандистских соображений) именно в таких категориях. А разве у властей, нещадно эксплуатирующих тему победы в Великой Отечественной войне, может быть единство с теми, кого они рисуют наследниками нацизма?
Война режима против национальной символики тоже углубляет раскол в обществе. Раньше эта символика была сакральной для узкого круга старой национально сознательной оппозиции. Сейчас же БЧБ стал знаменем массовой борьбы, символом широкого движения за перемены. Между тем не исключено, что власти примут закон, который приравняет БЧБ-символику к нацистской. Какое тут примирение?
Референдум только сильнее расколет социум
Наконец, если Лукашенко надумает-таки провести референдум по изменению Конституции, то и без того наэлектризованное общество поляризуется еще сильнее.
Честно выиграть референдум властям сейчас ну никак невозможно: поддержка их политики — и по эмпирическим ощущениям, и по фрагментарной социологии — ниже плинтуса. Значит, на несогласную часть общества станут давить еще сильнее.
Но даже если и не будет референдума, коллизия между анахроничной системой Лукашенко и запросом политически пробудившейся части (вероятно большинства) общества на кардинальные перемены никуда не денется.
Система (опорой которой остается сравнительно небольшой, но обладающий ресурсами, грубой силой и повязанный страхом слой чиновников, силовиков и прочих «ябатек») закостенела, скатывается в оголтелую полицейщину и не думает меняться. Поэтому никакого народного единства не будет, а «перевернуть страницу» получится только через демонтаж этой системы.