Белорусской правящей верхушке, похоже, боязно начинать игры с конституционным референдумом.
Главным событием 2020 года в Беларуси стало пробуждение общества, при этом для многих обнажилась неприглядная суть правящего режима. И COVID-19, и политический кризис, и вызовы экономике — все это переползло в 2021 год. Куда двинется Беларусь — пожалуй, станет яснее к осени, пишет Павлюк Быковский naviny.by.
Лукашенко потерял популярность
К избирательной кампании 2020 года инкумбент Александр Лукашенко совершил цепь ошибок, теряя поддержку одной за другой целых групп населения.
Накануне кампании представители белорусской элиты и те группы населения, которые ориентированы на Россию, получили недвусмысленный сигнал, что Лукашенко идет на выборы без поддержки Кремля.
«Серьезного плана свержения Лукашенко нет, но и поддержки ему не будет», — такое послание можно было почерпнуть на ток-шоу контролируемых Кремлем телеканалов, что-то такое говорили в российских кулуарах, через цепь рукопожатий это сообщение дошло до всех заинтересованных в Беларуси.
Тем временем в близких к белорусскому правящему режиму кругах негромко, вполголоса жаловались на давление России, принуждение к углублению интеграции, попытки дестабилизировать ситуацию. Белорусский посол Владимир Семашко 1 июля утверждал, что Россия вынуждала Беларусь передать 95% полномочий на уровень Союзного государства.
Похоже, Лукашенко воспринимает все происходящее с позиции жертвы: вокруг предательство, черная неблагодарность, некий агрессор пытается отнять «любимую» (власть? страну?), борьба с ним является справедливой, выстоять — вопрос чести, а за любые посягательства будет акт возмездия. Еще весной Лукашенко предупреждал: «Свою страну мы никому не отдадим».
Политическая борьба видится Лукашенко игрой с нулевой суммой: если один участник выигрывает, то другой обязательно проигрывает. Но есть и трудность с целеполаганием.
Как отмечает украинский социолог Виктор Рымжа, «Лукашенко находится в ситуации, когда он вынужден использовать радикальные средства, чтобы вернуться к тому состоянию, когда он не использовал такие радикальные средства. Это означает, что у него уже нет принципиальной возможности восстановить статус-кво».
Вместе с тем именно возвращение довыборного статус-кво как цель — это основное послание как лично Лукашенко, так и всего белорусского агитпропа.
Показательно, что когда режим еще пытался организовывать митинги «в поддержку мира и спокойствия в Беларуси», на самом массовом из них 16 августа Лукашенко обратился к собравшимся: «Вы хотите свободы? Скажите, какой?! Вы хотите перемен? Каких, что будем менять?! Вы хотите реформ? Скажите, каких, завтра начнем!» и услышал в ответ — «не-е-е-ет!»
Вряд ли это можно назвать образом будущего, и если заявленную цель властям нельзя достичь из-за качественного изменения режима, то рано или поздно она трансформируется во что-то иное.
Сформировался массовый запрос на альтернативу
Правящий режим много лет зачищал политическое поле, чтобы там не возникало убедительной альтернативы президенту. Но природа не терпит пустоты. Когда Лукашенко растерял былую популярность, то вполне естественно возник массовый запрос на альтернативу.
Традиционная проевропейская оппозиция в 2020 году не участвовала в президентских выборах после провала попытки выдвижения единого кандидата. Старые противники Лукашенко раздроблены по своим идейным платформам, они и были, и ощущали себя меньшинством.
Новые же выступали от имени большинства, их объединяло лишь неприятие Лукашенко, и до расколов по программным вопросам им еще нужно было пройти путь политического самообразования. Они «проснулись» весной 2020 года и особо не задумывались о сути режима Лукашенко.
«Я считаю мифотворчеством массовые репрессии, которые могут возникнуть. Я хотел бы, я говорю открыто, чтобы мой штаб находился в КГБ. Тогда были бы исключены проблемы», — заявлял 20 мая Виктор Бабарико на своей первой пресс-конференции после регистрации инициативной группы по выдвижению кандидата в президенты.
Люди, мобилизованные «кандидатами надежды», не ощущали себя оппозицией, демонстрировали стиль поведения большинства и одновременно третировали «старую оппозицию», поддерживая стереотипы о ее маргинальности, неуспешности и слабости.
Кандидат в президенты Светлана Тихановская стала символом протестов, не имея качеств харизматичного политика или такого популиста, как Лукашенко. Она подкупала своей искренностью, став полной противоположностью как Лукашенко, который когда-то был для избирателей «своим парнем», так и оппозиционным лидерам, владеющим мудреной политической риторикой, но привыкшим общаться исключительно с единомышленниками.
Тихановская безыскусно заявила своей ценностью любовь к мужу, вместо которого пошла на выборы, а целью — свободу политзаключенным и новые свободные выборы. Это дало возможность объединиться в борьбе сторонникам экс-банкира Бабарико из среднего класса и социальной группе с низкими доходами, униженным и оскорбленным жителям регионов, которых разбудил блогер Сергей Тихановский.
Объединение избирательных штабов под неформальным брендом «Три женщины против диктатора» преследовало тактические цели на период предвыборной кампании. Для политической борьбы после 9 августа оппонентам Лукашенко пришлось создавать новые структуры, формирование которых не закончилось и полгода спустя.
Тихановская не объявила себя избранным президентом, что отвело ей роль всего лишь популярного оппозиционного лидера. Оппозиция не может доказать свое право руководить Беларусью без новых выборов, что примерно показывает коридор возможностей, в котором она может двигаться.
Уличный протест все это время был децентрализован и развивался по своей логике — ни Тихановская, ни оппозиционные структуры не брали на себя ответственность за демонстрации и митинги, а лишь приветствовали их.
Штаб Тихановской стал обращаться с призывами выходить на марши протеста и забастовки тогда, когда уличный протест уже прошел пик массовости, стачкомы подверглись репрессиям, многие их лидеры были или в неволе, или за границей. Вряд ли можно с полным основанием говорить о том, что Тихановская руководит протестами, но очевидно, что протестующие готовы поддержать ее политические инициативы.
Режим устоял, но с большими издержками
Ни одна политическая эмоция не длится вечно. У противников Лукашенко эйфория от того, что они в августе увидели себя большинством, прошла. Рутинизация уличных протестов, усиление массовых репрессий, холодная погода, отсутствие внятного плана победы у оппозиционных лидеров — эти факторы привели к снижению массовости демонстраций.
Однако уход протеста с проспектов во дворы и на кухни не равнозначен возвращению веры в легитимность власти Лукашенко, а массовый уличный протест может вернуться с перелетными птицами.
Изменение медиапотребления еще лет пять назад предоставило оппозиции выход на массовые каналы коммуникации, но только в 2020 году, когда общество проснулось, у оппозиционных политиков появилась аудитория, к которой можно обращаться, их послания стали охотно транслировать популярные медиаперсоны.
В свою очередь, правящий режим проспал смену медиапотребления, а также пробуждение общества и его интерес к политической повестке дня. Госпропаганда работает по советским лекалам, эффективным при государственной монополии на каналы коммуникации. В итоге Лукашенко при сохранении контроля над телевидением в значительной мере утратил выход на массовую аудиторию и, растеряв популярность, не может опереться на лидеров общественного мнения.
В этом раскладе пока не возник новый баланс, и поэтому ситуация может развиваться как в сторону дальнейшей утраты доверия к авторитарному лидеру, так и в сторону ремонта его репутации. Последнее возможно, если оппонентам будет нечего предложить массовой аудитории и если технологи режима задействуют «эффект сплочения» (Rally `round The Flag) как ответ на воспринимаемую значимой угрозу государству и гражданам, а власти смогут этот эффект выдержать солидный промежуток времени.
Собственно, в угрозах недостатка нет, а вот работа по консолидации общества профанируется: свежий президентский указ «Об объявлении 2021 года Годом народного единства» существует лишь на бумаге, а на практике и агитпроп, и Лукашенко запугивают и оскорбляют оппонентов. Поэтому вместо «ралли вокруг флага» общество видит ралли автозаков с госфлагами.
Лукашенко выглядит победителем в моменте, но в целом во внутриполитической ситуации сохраняется высокий уровень неопределенности, так как правящий режим предельно сузил фундамент, на который опирается.
Метафора, что Лукашенко — не народный президент, а «президент ОМОНа», перестает быть оборотом речи и воплощается в реальность — в его собственном спиче. «Пока последний омоновец мне не скажет уходить, я буду наглухо стоять в этой стране рядом с вами плечом к плечу, потому что ни у вас, ни у меня, кроме этой земли, этой страны, больше ничего нет», — сказал Лукашенко 30 декабря, посещая отряд милиции особого назначения ГУВД Минского горисполкома.
Кризис ударил по международной субъектности Беларуси
Сразу после резонансного силового подавления поствыборных протестов Лукашенко попросил российского коллегу Владимира Путина передать канцлеру ФРГ Ангеле Меркель просьбу не звонить ему. По сути, речь идет об отказе от собственной внешнеполитической деятельности и делегировании ее Кремлю.
Это произошло в момент растерянности и явной слабости режима в августе. В конце октября был звонок белорусскому руководителю от госсекретаря США Майка Помпео, отношения же официального Минска с европейцами остались практически на уровне августовского минимума.
МИД России на международной арене выступает в качестве ходатая по делам официального Минска, при этом имея в виду интересы Кремля. Россия предлагала Лукашенко пожертвовать частью власти в обмен на сохранение видимости статус-кво и безопасность, обеспечение управляемого транзита власти.
Эксперт российского Совета по международным делам Алексей Наумов афористично заявил: «Вся наша идеология на внешнем контуре — это, извините, газ со скидкой!» В белорусском случае обходится даже без особой скидки.
Речь, скорее всего, может идти не столько об экономической поддержке Россией белорусского правящего режима, сколько о нежелании его резко дестабилизировать. Если это так, то на нынешнем этапе Лукашенко вынужден опираться преимущественно на скромные внутренние ресурсы и «красавцев», как он их назвал, из ОМОНа. Это значит, что ограничено и время на маневры для выхода из политического кризиса (кроме России, другие кредиторы на данном этапе не рассматриваются).
Как поведет себя Москва?
Шестое Всебелорусское народное собрание вопреки риторике о подготовке конституционной реформы и перераспределения полномочий формально созывается 11–12 февраля для, согласно указу № 492, других целей: во-первых — для обсуждения вопроса об основных положениях Программы социально-экономического развития Республики Беларусь на 2021–2025 годы, во-вторых — «о направлениях общественно-политического развития страны».
Записанное в указе не обязывает правящий режим опубликовать по итогам Всебелорусского собрания проект новой Конституции и начать подготовку к референдуму.
Процедура референдума занимает не менее трех месяцев, и в это время властям неудобно имитировать демократию при одновременном разгоне массовых мероприятий и арестах оппозиционеров и журналистов. Неуклюжие попытки втянуть оппозицию в работу организованных властью диалоговых площадок оказались неудачными, амнистии политзаключенных нет, общество не забыло репрессии и не сплотилось вокруг Лукашенко.
В таких условиях правящей верхушке может быть боязно начинать игры с конституционным референдумом. Судя по разговорам в кулуарах власти, преобладают позиции «не очень и хотелось-то, это Россия нас вынуждала» и «авось протесты сдуются, и тогда мы уже примем новую Конституцию».
Правящий режим не спешит начинать управляемый транзит власти и если что-то и делает, то выхолащивает смысл. Путин не может приказать начать реформы, но может подождать следующего приступа паники в белорусском руководстве и на правах спасителя повторить просьбу об усилении реальной власти парламента и снятии препятствий для создания там пророссийской фракции.
Представляется, что к осени нынешнего года ситуация с направлениями общественно-политического развития страны прояснится.