Алесь Беляцкий, руководитель минского правозащитного центра “Весна”, заявил DW, что уровень репрессий в Беларуси зашкаливает, и объяснил, как Запад может помочь белорусским политзаключенным.
Руководитель правозащитного центра “Весна” Алесь Беляцкий, комментируя ситуацию с уголовным преследованием участников акций протеста в Беларуси, заявил в интервью DW, что уровень репрессий в стране зашкаливает. Коснулись они и самого центра. Бывший политзаключенный Беляцкий, проведший почти три года в СИЗО и в колонии, объяснил DW, как администрация в местах лишения свободы давит на политзаключенных, и рассказал, каким образом те могут отстаивать свои права.
DW: Генпрокуратура Беларуси направила в суды 468 уголовных дел в отношении участников акций протеста. Цифра впечатляет. Что происходит?
Алесь Беляцкий: На самом деле число этих дел никто точно не посчитал. Думаю, что их намного больше, потому что возбуждено было примерно две с половиной тысячи уголовных дел. Часть их еще не дошла до завершения. Есть дела, по которым проходит сразу по 10-12 человек, есть – по одному.
Из нашего центра четыре человека находятся в СИЗО. Уголовное дело против “Весны” раскручивается. Моих коллег вызвали сейчас в Следственный комитет на допрос по этому делу – нас обвиняют в финансировании действий, которые грубо нарушают общественный порядок. Это за то, что мы помогаем людям писать жалобы, даем советы, как себя вести во время мирных акций.
По этой статье УК наказание – до двух лет колонии. Кроме того, могут и еще какие-то статьи всплыть. У нас часто так бывает – начинают с одной, потом другая и третья выскакивают. Я сам прохожу пока что свидетелем по двум уголовным делам, но мой статус тоже в любой момент может измениться.
Вообще в январе и феврале проходило примерно по 100 судов (по делам участников акций протеста. – Ред.). Все это говорит о том, что масштаб репрессий в стране необычайно высок, такого не было со времен Сталина. Это даже нельзя ни с чем сравнить. Если вспомнить историю Беларуси времен СССР, то у нас по антисоветским статьям в 60-80-е годы судили обычно от одного до трех человек ежегодно. Сейчас сотни людей ежемесячно отправляют за решетку, сотни сидят, и буквально каждый день возбуждаются новые уголовные дела. Уровень репрессий просто зашкаливает.
Власти разговаривают с народом на языке насилия. Так называемая судебная власть абсолютно зависима, ее использует на полную мощь против политических оппонентов, которые представляют самые разные слои общества – это и студенты, журналисты, политические активисты, представители избирательных штабов кандидатов в президенты, рядовые рабочие. Все они летом и осенью 2020 года выражали как могли протест против нарушений во время выборов. И вот теперь идет настоящий вал судов и репрессивных действий властей.
– Неудивительно, что в Беларуси постоянно растет число политзаключенных. В каких условиях они находятся за решеткой, отличается ли это от условий для обычных уголовников, осужденных по бытовым статьям?
– По данным белорусских правозащитников, на 15 марта в стране 281 человек был признан политическим заключенным. Да, эта цифра постоянно растет. Иногда нас даже упрекают в том, что мы не спешим признавать людей политзаключенными. Но такие у нас строгие стандарты.
Условия в белорусских тюрьмах не соответствуют международным нормам. Это касается и количества заключенных в камерах, и самих камер, которые больше напоминают общественные туалеты, и питания, и медицинского обслуживания, и, конечно, нахождения в СИЗО. Это довольно серьезное испытание для любого человека. Я сам был в двух СИЗО и в одной колонии и могу точно сказать – нужно иметь крепкое здоровье, чтобы сидеть в белорусских тюрьмах, притом его там очень легко можно потерять.
Во-первых, там не хватает света – все эти “ресницы” на окнах практически не пропускают свет, поэтому очень быстро падает зрение. В еде, которую дают заключенным, не хватает витаминов. И если со свободы тебя не подкармливают теми же овощами или не передают витамины, то очень легко можно потерять и зубы.
К политзаключенным, конечно, у администрации особый подход. Многие из политических попадают в СИЗО, если начинают каким-то образом отстаивать свои права – на обязательную прогулку, на получение корреспонденции, которая неизвестно куда исчезает, ведь большинство писем вообще до них не доходит.
Неделю назад был такой очень характерный случай в Могилевском СИЗО, где сидит сейчас блогер Сергей Петрухин…
– …именно о нем я и хотел спросить. Петрухин вскрыл вены, протестуя против условий содержания. Насколько действенны такие радикальные шаги, они помогают улучшить ситуацию?
– У заключенного, как и у любого человека, всегда есть выбор. Иногда он достаточно жесткий, когда ты видишь, что твои права грубо нарушаются администрацией. Петрухина, которого судят и которому необходима максимальная концентрация, посадили в камеру с психически больным человеком и с педофилом. Он начинает требовать, чтобы его пересадили в другую. Но его же не зря туда посадили, ясно, что администрация оказывает на него психологическое давление по просьбе, скорее всего, спецслужб. Потому что на суде Петрухин ведет себя смело, бросает вызов всей судебной системе, обличает этот режим, выступая как трибун. Через условия содержания на него хотят надавить, а он, протестуя, режет вены.
У заключенного всегда есть такой козырь – нанесение себе увечий или голодовка. Наверное, он последний, который можно выложить на стол. И это всегда очень серьезно, как сейчас с Петрухиным или с Игорем Банцером, который в Гродно держит сухую голодовку уже на пределе физических возможностей. Его жизнь в опасности. Конечно, это крайние меры. Насколько они действенны и насколько сам человек готов их применить – это всегда личный выбор.
Те три года, что я провел в колонии, я никогда не голодал и не наносил себе увечий. Но всегда знал, что если наступит такой критический момент, когда к стене припрут, всегда есть такая возможность высказать свой протест. Сейчас мы видим, что в белорусских тюрьмах постоянно идут голодовки. Это показывает, что имеет место психологическое или же физическое давление на политзаключенных.
В колониях ситуация еще хуже. Все они под контролем администрации, и там сформирован сильный “актив” из заключенных, которые сотрудничают с администрацией, – так называемая “козлобанда”. Такие заключенные готовы на все – они могут и драку устроить, могут тебя спровоцировать на какие-то действия, если перед ними такая задача поставлена оперативным отделом, начальником колонии или начальником отряда – каждый из них имеет свою сеть таких “активистов”. Поэтому в колонии заключенному приходится отбиваться и от администрации, которая давит на него лишением передач и свиданий и другими ограничениями, и от этого “актива”.
Тут многое зависит от человека – как он себя будет вести, насколько готов дать отпор этим действиям и психологически готов выдержать это давление на протяжении большего времени. Потому что в колонии ты сидишь не день и не месяц. Сейчас, конечно, ситуация другая по сравнению с тем, когда я семь лет назад сидел в колонии в Бобруйске. Тогда я там был единственным политзаключенным. Сейчас их уже сотни. И это очень серьезный вызов для администрации, потому что справиться с ними, заставить быть спокойными и послушными, будет сложно.
– Как администрация реагирует на такие радикальные действия заключенных как вскрытие вен или голодовка?
– Это старая советская школа, все методы наказания остались прежние. Если почитать воспоминания диссидентов советским времен, то сразу видно, насколько белорусские колонии и тюрьмы неотличимы от советских. Естественно, за любое такое действие заключенный попадает в карцер (если он сидит в СИЗО) или в ШИЗО (если находится в колонии). После нескольких взысканий в колонии он становится злостным нарушителем порядка, значит, его ограничивают в передачах и свиданиях.
Если набирается определенное количество таких взысканий, то суд может отправить заключенного в тюрьму, там более строгий режим. И нужно иметь еще больше здоровья, чтобы пережить эту тюрьму. У нас такой путь – СИЗО, потом колония, потом тюрьма – прошел, например, Николай Статкевич. Меня судьба помиловала, я из колонии вышел на волю. Но я всегда знал, что в любой момент меня могли также отправить этим путем как злостного нарушителя. Им стать очень легко – пуговица не так застегнута, книжка лежит в тумбочке и так далее. Администрация всегда найдет повод, чтобы выписать взыскание.
– Чем Запад и Евросоюз как его часть могут помочь белорусским политзаключенным?
– Нужно постоянно увеличивать давление на белорусские власти. Политическая система в Беларуси находится в глубоком кризисе, мы его не преодолели. Он как вспыхнул в августе 2020 года, так и продолжается, только в другой форме. Ситуация в экономике и была не слишком хорошей, а сейчас страна на пороге реального спада.
Нельзя идти на поводу у властей и ни в коем случае нельзя экономически поддерживать этот режим. Ведь на самом деле в Беларуси сегодня такое же положение с правами человека, как в Туркменистане или же в Северной Корее. И, повторюсь, только политическое и экономическое давление со стороны Запада может повлиять на Минск.