В среднем одна из каждых пяти женщин когда-либо подвергалась сексуальному насилию. Однако до сих пор существует множество ложных представлений о том, как надо вести себя в таких ситуациях, и о том, что к таким ситуациям приводит.
Эти представления либо дискредитируют тех, кто стал жертвой насилия, либо вводят в заблуждение тех, кто руководствуется подобными взглядами, оценивая случившееся.
Сейчас редкая неделя проходит без сообщений либо о свежем случае изнасилования, либо о сексуальных домогательствах, имевших место в прошлом.
Непонимание сущности сексуального насилия ведет к искаженным взглядам на случившееся, отчего жертвы испытывают незаслуженный стыд, заставляющий их чувствовать себя виноватыми.
Важно и то, что распространенные мифы об изнасилованиях и нападениях на сексуальной почве мешают объективно оценивать факты, когда дело доходит до суда.
Вот пять самых распространенных мифов – и то, что на самом деле стоит за ними.
Миф номер 1. Большинство нападений на сексуальной почве осуществляется незнакомыми людьми
Сцену, в которой на женщину, возвращающуюся домой поздним вечером по неосвещенной улице, кто-то нападает, по-прежнему можно часто увидеть на экранах телевизоров.
Однако в реальном мире как изнасилование, так и любое другое опасное посягательство сексуального характера с куда более высокой долей вероятности происходит дома, и женщины страдают от рук тех, кого они хорошо знают.
В Англии, Уэльсе и Австралии примерно одна из каждых пяти женщин становилась жертвой сексуального насилия хотя бы раз в жизни.
В США общенациональный опрос на эту тему обнаружил примерно похожую статистику: одну из каждых пяти женщин и одного из каждых 71 мужчины когда-либо насиловали.
Большая часть сексуальных нападений осуществляется теми, с кем жертва хорошо знакома. Image caption: GETTY IMAGES
Еще одно британское исследование показало, что преступник был незнаком с жертвой только в 10% случаев.
В 56% это был партнер жертвы, а в оставшихся 33% – друг, знакомый или член семьи.
Миф номер 2. Если с тобой действительно случилось такое, ты сразу заявишь в полицию
Согласно данным министерства внутренних дел Великобритании, о 46% зарегистрированных случаев изнасилования было заявлено в тот же день, а 14% потерпевших понадобилось более полугода для того, чтобы набраться духу и обратиться в полицию.
Если жертвой был ребенок, то отсрочка с заявлением может затянуться еще больше: только 28% из тех, кому меньше 16 лет, сообщили о совершенном на них нападении в тот же день, а примерно треть откладывала обращение в полицию более полугода.
И это касается только тех преступлений, о которых рано или поздно заявляли. Многие жертвы этого не делают вообще.
Например, в США, по оценке исследователей этой проблемы, о двух из каждых трех таких нападений в полицию никогда не сообщается.
Согласно исследованиям, о двух из каждых трех нападений сексуального характера полиция не узнает никогда. Image caption: GETTY IMAGES
Существует много причин того, почему некоторые жертвы либо тянут с обращением в полицию, либо никогда этого не делают, что показала онлайн-кампания в “Твиттере” с хэштегом #WhyIDidn (“почему я не собщил/а”).
“Многие не сообщают потому, что не хотят, чтобы совершивший это оказался в тюрьме – может быть, они влюблены в него, может, это член семьи или партнер и их благосостояние зависит от него”, – рассказывает Николь Вестмарленд, директор Даремского центра по изучению случаев насилия и издевательств в Великобритании.
“Еще одна частая причина, о которой я слышала от своих студентов: они не хотят разрушить чью-то жизнь”.
Но и в таком случае, подчеркивает она, нет никаких доказательств того, что затягивание с сообщением в полицию связано с тем, что ничего такого на самом деле не было.
Миф номер 3. Если о преступлении на сексуальной почве сообщить немедленно, то следственным органам будет сравнительно легко разобраться в деле и предъявить обвинения
Что в этом утверждении правда? Пережившие сексуальное насилие и сразу об этом сообщившие действительно с куда большей степенью вероятности пройдут все необходимые медицинские обследования – например, для идентификации семенной жидкости нападавшего, его слюны и ДНК.
Кроме того, эксперты сразу зафиксируют травмы (синяки, порезы и так далее), что поможет обвинению доказать применение силы.
Но такая процедура совсем не гарантирует того, что преступник будет тут же схвачен и осужден, или что дело начнут расследовать.
Это доказывают многочисленные примеры из практики американской полиции, когда собранные свидетельства изнасилования так и хранятся в полицейских архивах.
К тому же доказательства сексуального акта не очень помогают, если совершивший его – партнер или хороший знакомый.
“В наши дни большинство таких дел сводится не к тому, был ли половой акт или нет, а к тому, был ли он осуществлен по взаимному согласию”, – подчеркивает Вестморленд.
По данным британского Хоум-офиса, 26% изнасилований и опасных нападений на сексуальной почве, о которых сообщили в тот же день, привели к предъявлению обвинений, но эта цифра падает до 14%, если полиция узнает о случившемся на следующий день или еще позже.
У тех, кто сообщил о насилии в день, когда оно произошло, гораздо больше шансов увидеть своего обидчика на скамье подсудимых (эта разница в шансах не столь значительна, если жертве меньше 16 лет).
Между тем, согласно другим отчетам, в США только 18% изнасилований, о которых сообщено в полицию, завершаются арестами и только в 2% случаев выносится обвинительный приговор.
Миф номер 4. Если бы ты действительно не хотела, ты бы сопротивлялась
Разные люди прибегают к разной тактике, когда им грозит сексуальное насилие. В своей книге “Серийные жертвы”, вышедшей в 2008 году, криминалист из Веллингтонского университета Ян Джордан описывает то, как вели себя в подобных случаях 15 женщин, каждая из которых подвергалась насилию со стороны одного и того же мужчины.
Кто-то пробовал разговаривать, кто-то отбивался, а некоторые пытались подняться над ситуацией – как будто это происходит не с ними (психологи называют это отстранением или расщеплением личности).
В ходе другого исследования, осуществленного на базе 274 отчетов американской полиции, было обнаружено, что только 22% прошедших через такую ситуацию удалось избежать изнасилования, сопротивляясь и громко крича.
Большинство (56%) пыталось просить пощады, уговаривать насильника, остальные же, как они потом рассказали, просто окаменели от ужаса.
Разное поведение может быть более или менее эффективным в разных обстоятельствах.
Например, те женщины, которые активно сопротивляются, с большей долей вероятности смогут избежать изнасилования, но в то же время очень рискуют получить серьезные травмы – особенно если у насильника есть оружие.
С другой стороны, умоляя, плача или пытаясь вразумить нападающего, жертва также рискует получить травмы, если нападение совершается дома.
Одно из исследований выявило, что сопротивление или мольбы о пощаде могут в определенных обстоятельствах повышать риск физической травмы или сделать надругательство еще более изощренным. Image caption: GETTY IMAGES
Важно также признать, что человек далеко не всегда может осознанно контролировать свое поведение в подобных ситуациях.
Некоторые, когда им грозит страшная опасность, впадают в состояние, схожее с параличом (так называемое тоническое торможение).
Одно из шведских исследований, проведенное по заявлениям 298 женщин, которые обратились в центр помощи изнасилованным в рамках одного месяца со дня инцидента, обнаружило, что у 70% из них случилось то самое тоническое торможение, а 48% рассказывали о крайне высокой степени такого торможения во время нападения на них.
Кроме того, у тех, кто испытывал от страха такой внезапный паралич, в первые же месяцы с большей долей вероятности развивался синдром посттравматического стресса и тяжелая депрессия.
Миф номер 5. Травмирующий психику опыт искажает память – возможно, вы вспоминаете то, чего не было на самом деле
Многие из тех, кто подвергся сексуальному насилию, часто утверждают, что ясно помнят отдельные подробности – звуки, запахи и визуальные образы, связанные с нападением, даже годы и десятилетия спустя.
Однако когда их просят вспомнить точное время произошедшего или то, в каком месте находился тот или иной человек во время нападения (детали, которые обычно интересуют полицию и следствие), они порой с трудом восстанавливают это в памяти, а то и противоречат сами себе, что ставит под сомнение их показания.
“Существует такое трагическое несоответствие между тем, что ожидает от пострадавшего система правосудия, и особенностями воспоминаний о пережитой психической травме”, – указывает Эми Харди, клинический психолог из лондонского Королевского колледжа.
И все из-за того, что воспоминания о травмирующих психику событиях укладываются в нашей памяти совсем иначе, чем обычные воспоминания.
Обычно мы кодируем то, что видим, слышим, чувствуем и обоняем, и складываем в ячейки нашей памяти вместе, как комплекс пережитого.
И потом, когда мы вспоминаем тот или иной день, события встают в нашей памяти связно и все вместе, как единая история.
Однако во время травмирующих событий наш организм выделяет гормоны стресса. И они заставляют мозг концентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас, из-за чего общая картина затуманивается или теряется.
Image caption: GETTY IMAGES
Во время подобных событий наш организм вырабатывает гормоны стресса, вынуждающие мозг концентрироваться на деталях происходящего
С точки зрения теории эволюции это имеет определенный смысл. “Когда нам угрожает опасность, куда лучше, если мы сосредоточены на том, что мы испытываем в данный момент – это заставляет нас вступать в бой или убегать, или застыть как камень. В такие моменты вряд ли нам помогли бы абстрактные рассуждения о смысле происходящего”, – говорит Харди.
“Кроме того, нам известно, что если люди отстраняются от происходящих с ними травматических событий, это еще сильней фрагментирует их восприятие – таким образом, их воспоминания еще в большей степени состоят из кусочков “здесь и сейчас”.
Харди исследовала влияние таких процессов, происходящих в памяти, на то, чем у прошедших через опыт сексуального насилия закончилось обращение в полицию.
Она обнаружила, что те, кто рассказывал ей о высокой степени отстранения от травмирующей ситуации, демонстрировали большую фрагментарность воспоминаний во время дачи показаний в полиции.
Таким людям (с высокой фрагментацией воспоминаний) с большей долей вероятности казалось, что у них не получается связно рассказать о том, что с ними случилось. Все это снижало их шансы на открытие уголовного дела.
Линда Геддес, BBC
