Эксперт российского Центра политических технологий им. Игоря Бунина Алексей Макаркин – о демонстративном жестком приговоре Марии Колесниковой и Максиму Знаку.
— 1. Всякие утечки об общественном диалоге с участием оппозиции лишены оснований, — пишет Макаркин. — Александр Лукашенко исходит из того, что это враги, стремящиеся свергнуть его режим.
Разговор с конкретными персонами возможен на условиях Лукашенко и при обязательном покаянии –— понятно, что это никакой не диалог, так как покаявшийся оппозиционер перестает быть авторитетной фигурой для собственных сторонников и фактически переходит в лукашенковскую команду.
2. То же самое относится и к заявлениям об уходе Лукашенко. Перед уходом не дают таких сроков политическим противникам —уходящий не захочет создавать прецедент и, наоборот, будет призывать к национальному примирению и христианскому всепрощению.
Лукашенко же, даже если покинет пост президента (а может и не покинуть, если народ в лице Всебелорусского народного собрания единодушно попросит остаться), то далеко не уйдет, возможно, возглавив это собрание. Хотя вариант с удержанием власти выглядит более простым.
3. Политическая ставка делается на запугивание населения. Оппозиционную часть общества запугивают с помощью подобных приговоров (вспомним еще и 14-летний приговор Виктору Бабарико) и других форм преследования, выполняющих не только карательную, но и превентивную роль в отношении любой несанкционированной общественной активности.
Лоялисты запугиваются целым комплексом страхов — от внешнего вмешательства до социально-экономической дестабилизации.
4. Проблема Лукашенко — в отсутствии целеполагания, привлекательного для социально активной части населения. Объединяться с Россией он не хочет, так как это противоречит его интересам; да и для большинства жителей страны такая идея выглядит непривлекательно — они за дружбу с Россией, а не за поглощение.
Строительство европейского государства упирается в изоляцию от Европы, причиной которой является режим Лукашенко. Остается «игра на удержание», но в ее рамках можно устрашить (на какое-то время), но не вдохновить.