Государственный долг Беларуси в 2020 году вырастет примерно на 20% и достигнет 54,4 миллиардов рублей, так как будет учтен российский кредит на строительство БелАЭС.
Таким образом, для нашей страны размеры госдолга станут рекордными в ее истории.
Какие это может иметь последствия для экономики?
На вопросы Charter97.org отвечает экономист Леонид Злотников.
— Некоторые экономисты считают, что расходы на обслуживание рекордного госдолга приведут к росту спроса на валюту и ослаблению белорусского рубля. Насколько вероятен подобный сценарий?
— Уже сейчас многие белорусские предприятия приходят к банкротству. Так что вполне может быть, что платить по долгам будет нечем и придется передоговариваться с кредиторами.
Трудно сказать, можно ли вообще выпутаться из этой ситуацию и к чему она в итоге приведет. Я сам задавал такие вопросы в некоторых аудиториях, где были очень квалифицированные люди. И прямого ответа не было.
Но понятно одно: сколько веревочке не виться, должен быть конец. Слишком долго белорусская экономика не увеличивает эффективность, слишком долго растут долги.
Поэтому вывод напрашивается такой: в целом, с большой долей вероятности, возможен дефолт.
Возможен для страны, а не только для предприятий, которые и так не могут отдавать долги и банкротятся. И он будет не таким, как для предприятий. Если предприятие можно продать из-за долгов, то для страны дефолт – это более серьезная проблема.
Так что ситуация в общем то критическая — это правда, и я не буду опровергать это.
— Итак: дефолт… А как он скажется на самых важных показателях уровня жизни для обычных граждан — курсе рубля, уровне зарплат и так далее?
— Естественно это приведет к понижению уровня жизни. Насколько это почувствуется — очень сильно или нет — зависит от договоренности правительства с кредиторами.
А ситуация у нас действительно обостряется. Я всегда говорю о таком показательном явлении: предприятия берут взаймы у банков, чтобы выдавать зарплату. А потом, когда должны вернуть, возвращают не за счет прибыли или из каких то доходов, а за счет привлечения новых банковских средств — то есть, у них не остается оборотки.
И таких предприятий сейчас много, и они действительно идут к дефолту. Не государство пока, а предприятия, но и государство оказывается в непонятном положении.
Трудно сейчас предсказывать, но то, что мы действительно идем к какому-то нехорошему состоянию, это факт. Остается определить, где и когда это закончится. Действительно, если Россия потребует сейчас возвращать в течение 10 лет по миллиарду за атомную станцию, то в общем то рассчитываться будет нечем. Перед теми, кто брал эти долги, замаячил дефолт.
– Вот так… А ведь, кроме реструктуризации кредита за АЭС, Россия еще не хочет договариваться по возможным компенсациям за нефтяной налоговый маневр…
— Вы понимаете, тут надо оговорку сделать — почему она должна компенсировать?
Ведь когда мы имеем доходы от нефти, доходы эти мы берем от России, эту экспортную пошлину, понимаете? Это же не мы заработали. Это российская пошлина.
Получается, что наши власти не могут сами себя обеспечить и требуют от чужого государства: «Кормите нас!»
Тут надо вопрос поставить по другому. А почему страна не может жить без подачек в принципе? Другие страны не имеют той же нефти — и ничего, живут, как, например, Япония.
У них ресурсов практически нет ни топливных, ни других каких-то ископаемых — а живут. В то же время есть страны, типа Венесуэлы, которые, имея все – не могут жить. И Беларусь при этой власти не может жить. Когда-то мы придем к очевидному концу, что мы сейчас — как Венесуэла, мы не можем жить сами без подачек. Вот надо обязательно найти тетушку или дядюшку, которые будут кормить эту приживалку. Понимаете?
Но так не надо ставить вопрос. Надо ставить так: а как сделать, чтобы экономика в стане была другой, эффективной — а она может быть эффективной. Но для этого надо решать другие, более комплексные, проблемы и по-другому страной управлять. Вот при той системе управления, которая сейчас есть, мы попадем в такую ситуацию, что мы не сможем рассчитываться по долгам.
При этой власти мы все время утопаем и утопаем потихонечку.
Так получилось, что практически все 25 последних лет очень сильно кормились от России. Так же было и в СССР, когда мы получали сырье по ценам в два раз ниже рыночных, а готовую продукцию продавали в два раза дороже, чем на рынке.
И Россия, конечно, сыграла роль ужасную, потому что она, как говорится, сварила лягушку. Знаете, если бы страна сразу после независимости оказалась без поддержки России, может быть, какие то реформы прошли — и так далее. Но нас сделали лягушкой, которая сидит в котле, поставленном на медленный огонь: вода нагревается, уютно, кормят и никто не выпрыгивает из этого котла. А теперь, как становится по-настоящему жарко, выпрыгнуть уже невозможно.
– Трудно с вами не согласиться… Вы упомянули эти нерентабельные госпредприятия, перед которыми уже маячит дефолт…
— Не только нерентабельные, но и низкорентабельные. Таких предприятий где то около 60% сейчас. Понимаете? Они не могут развиваться. Они проедают все, что можно.
Имеется в виду то, что амортизацию проедают, потом оборотку проедают, а потом еще хуже будет. Давайте посмотрим на машиностроение – это главное, что у нас было. Эти крупные заводы потихонечку снижают производство в последние 5 лет. Они теряют, так сказать, не то что жирок — теряют даже мясо на костях. То есть, мы совсем не туда идем, надо где-то остано-виться опомниться, осознать.
– Есть огромное сомнение, что власти, в частности Лукашенко, пойдут на реформы госсектора. Эксперты отмечают, что для Лукашенко эти госпредприятия – «священная корова», которую он не хочет трогать. К чему этот путь может привести? Не забодает ли эта «священная корова» всю экономику?
Лукашенко — убежденный коммунист. Он думает что, как и в Советском союзе, государство должно командовать: «нечего, чтобы эти бизнесмены все разворовывали». Он убежденный сторонник социализма.
Но не это даже главное. А главное то, что он понимает: если сейчас сделать эффективную экономику – она будет только рыночной. И нет в мире такого чуда, чтобы она была эффективная и не было рыночной. Это и теория, и практика. Но тогда в этом случае он не должен вмешиваться в дела экономики, не иметь реальной власти, а быть, как английская королева: принимать гостей, послов и так далее — но не более. На это он никогда не согласится. Никогда. Поэтому пока у власти Лукашенко – никакого выхода не будет.
– Лукашенко сказал о том, что 2020 год будет годом вакханалии, имея в виду политическую составляющую — выборы президента. Может ли быть, что и экономика приготовит сюрпризы и год 2020-й станет и годом экономической вакханалии?
— Ну какие еще сюрпризы? Она уже показала все свои сюрпризы: предприятия создают меньше, чем они проедают. И все, что создают, то они и проедают. И таких предприятий 60%, прежде всего крупные, прежде всего предприятия машиностроения, химической отрасли и так далее. Но куда уже дальше?
Это уже произошло. Что такое 60% предприятий, у которых рентабельность не выше 5%? Эти предприятия не могут увеличить зарплату, не могут обновить свои фонды, у них стареют технологии, стареет оборудование, они теряют конкурентоспособность на мировом рынке. Понимаете? А мы малая страна, открытая. Мы должны, чтобы жить, много потреблять с мирового рынка и много туда поставлять. Как любая малая страна. Мы просто не можем нормально существовать уже сегодня, что там завтра ждать. За счет долгов живем и долгами латаем свои дыры.
– То есть, мы уже пришли в «светлое завтра» луканомики?
— Да. Дефицит бюджета очень мощный. Сейчас нашей власти не очень то и кредиты дают. Даже китайцы отказываются.
Власть рассчитывает в этом году на китайский кредит. Но уже разговоры идут, что мы много не займем у Китая.
При обсуждении бюджета на будущий год власти делают упор на займы. Это — займы на рынке долговых облигаций. Будут занимать и у своего населения немного, около 10%, потому что 90% хотят занимать на внешнем рынке.
И вот получается замкнутый круг: страна будет занимать — дальше и дальше. Конечно, Минфин заявлял, что после 2020 года мы должны сокращать наши займы. Но это, наверное, просто декларация: как сокращать, если проценты по кредитам около 7,5%, а рентабельность предприятий меньше этих 7%?
Это значит, что большинство госпредприятий будут проедать кредиты.
— Понятно, картина ясна. Может быть, что-то оптимистичное в этой картине может выри-соваться? Какой может быть выход из этого положения?
— Ну, сама по себе экономика не убиенна, как бы власти ни старались. Все равно люди будут картошечку растить, кабанчика, будут грибки собирать, будут зарабатывать где-то у соседей: в Польше, в России. Таких людей становится с каждым годом все больше. Как то люди будут кормиться, будут зарабатывать.
У нас еще есть отрасли, которые торгуют — химическая, минеральные удобрения. Будут крупные предприятия и целые отрасли, которые власти на металлолом будут сдавать. Металлолом дорогой. Еще протянем.