Представляя общественности идеологию пенсионной «реформы», белорусские власти обещали, что повышение пенсионного возраста позволит автоматически повышать размер пенсий. Вроде бы логика в этом деле железная: за счет повышения пенсионного возраста численность занятых в экономике искусственно увеличивается, а численность пенсионеров уменьшается.
Начало «оптимизации»
По информации Белстата, в 2010 году в Беларуси получали пенсию 2468,9 тысячи человек, в 2016 году — 2619,3 тысячи человек. Таким образом, численность пенсионеров за это время выросла на 150,4 тысячи человек. В 2017 году началась «оптимизация» численности пенсионеров путем повышения пенсионного возраста. Каждый год пенсионный возраст мужчин и женщин сдвигается на полгода. Реформу предполагается завершить к 1 января 2022 года, когда пенсионный возраст достигнет 58 и 63 лет соответственно. О дальнейшем повышении пенсионного возраста пока не думали. Чиновники утверждают, что реформа коснется приблизительно 100 тысяч человек. И ничего особенного в этом не видят. Мол, дело пустяковое: люди будут уходить на заслуженный отдых чуть позже, чем они рассчитывали.
Таким образом, в первом полугодии 2017 года по возрасту на пенсию никто не выходил. К тому же численность пенсионеров сокращалась и по причине естественной убыли (смерти) «действующих» пенсионеров и тех работников, которые умерли в течение полугода, необходимого для получения пенсии по увеличенному сроку. В результате по сравнению с 2016 годом пенсионеров стало меньше на 25,6 тысячи человек, а общая численность сократилась до 2593,7 тысячи человек.
К концу 2018 года на учете в органах по труду, занятости и социальной защите населения состояло 2561,1 тысячи пенсионеров, что на 32,6 тысячи человек меньше, чем в 2017 году. Цена двухгодичной оптимизации «пенсионного корпуса» составила 58,2 тысячи человек, или 2,2% от общей численности пенсионеров в дореформенном 2016 году. Можно предположить, за три предстоящих года, когда завершится реформа, численность пенсионеров уменьшится на 140—150 тыс. человек, опустится до уровня десятилетней давности и сократится до 94—95% дореформенной численности пенсионеров.
Возражения находились
Чиновники утверждают, что все хорошо и своевременно, поскольку именно в последние годы численность пенсионеров возрастала очень интенсивно. Получалось как-то так, что пенсионеры становятся основным внутренним дестабилизирующим экономику фактором. И возражать на эти аргументы было трудно. Тем не менее возражения находились. Можно было бы вспомнить, что длительное сохранение неизменным пенсионного возраста мужчин и женщин в СССР, помимо всего прочего, определялось общей неэффективностью социально-экономической системы. Она обеспечивала полную занятость и вынужденно содержала избыточную рабочую силу. В такой ситуации было невозможно повышать заработные платы эффективным работникам.
Если всерьез заняться проблемой эффективности, то следует признать наличие в экономике огромной скрытой безработицы, которую приходится маскировать относительно ранним выходом на пенсию и ничтожными пенсиями, которые не превосходят пособия по безработице, порождаемой и сопутствующей рыночной экономике.
Достаточно было повысить пенсионный возраст, чтобы спровоцировать массовую молодежную безработицу.
То, чего хотели, не получается
Действующая пенсионная система мало отличается от прежней, советской системы, поскольку бюджет остается едва ли не главным источником формирования ФСЗН. Бюджет определяет устойчивость всей конструкции, которая не обладает достаточным запасом прочности.
Как сообщают в прессе, по состоянию на 1 января 2019 года в списке должников ФСЗН числится 240 организаций, в основном — формально разгосударствленных организаций.
Разумеется, сумма просроченной задолженности перед ФСЗН не фатальна. Давно начался новый хозяйственный год, думаю, большинство должников уже получили из бюджета деньги для продолжения работы, часть из них уйдет и на погашение задолженности перед пенсионерами. Но важна тенденция. А она говорит вовсе не в пользу повышения пенсий или увеличения устойчивости пенсионной системы.
Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к статистике. Для начала отметим, что низкий уровень официальной безработицы продолжает сокращаться, в октябре прошлого года он упал до 0,3% численности от экономически активного населения. Мелочь, стоит ли заниматься ею такому солидному ведомству, как Минтруд. Возможно, по этой причине оно находит общественно значимые проблемы и решает их. Главное на сегодня — это проблема незанятого населения численностью около полумиллиона человек, которых пробуют возвратить к общественно полезному труду, но пока получается плохо.
По данным Белстата, в ноябре 2018 года в экономике было занято на 0,3% меньше, чем в ноябре 2017 года. На 11 с лишним тысяч человек. Значит, «тунеядцы» декрет игнорируют. И сдается мне, не по своей воле, а благодаря государственной политике. Повышая пенсионный возраст, государство сохраняет рабочие места для таких «недопенсионеров», которые их не могут никому уступить. И каждый последующий год будет усложнять ситуацию.
А что получается?
Любой, даже интенсивно развивающийся рынок — не резиновый, он не может купить всю рабочую силу. Отсюда простая функциональная зависимость: чем выше пенсионный возраст — тем выше фактическая безработица.
В последние годы Белстат организовал обследование домохозяйств на предмет фактической безработицы по методологии МОТ, по которой к безработным относятся лица трудоспособного возраста, которые не имели работы, искали работу, были готовы приступить к работе в течение обследуемой недели. Как оказалось, численность фактически безработных из года в год составляет 270—300 тысяч человек, что составляет от 5— 6% рабочей силы.
Из года в год… Это значит, что никаким декретом, никаким иным способом, включая административные, повысить занятость населения в экономике невозможно. По той простой причине, что рынок труда исключает такую возможность. От этой беды людей спасает внешняя трудовая миграция. По данным обследования домохозяйств, в 2014 году, когда трудовые и пенсионные реформы только затевались властями, за границей работали 62,2 тысячи соотечественников, в 2017 году — 83 тысячи.
Возможно, это простое совпадение, но именно в 2017 году численность не занятых в экономике по сравнению с 2016 годом, выросла на 23,5 тысячи человек. В 1,4 раза! Или же это случилось по причине пенсионной реформы?
Константин Скуратович, «Наше мнение»