Организаторов «выборов» следует поблагодарить: это благодаря их профессионализму процесс формирования современного общества в Беларуси ускорился
Существует поверье, что правильно сформулированный вопрос (задача) – это уже половина ответа. Спорить не стану. Мой вопрос лежит на поверхности: «Беларуское общество является объектом или субъектом политики?»
После 9 августа «мой вопрос» оказался в центре публичных дискуссий. Однако любые попытки найти на него ответ с помощью набора конкретных фактов к истине не приближают, т.к. при желании можно легко подобрать факты, подтверждающие оба варианта. Кроме того, существует проблема интерпретации.
В качестве примера сошлюсь на финальную сцену трагедии Пушкина «Борис Годунов», в которой в ответ на слова боярина Мосальского: «Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы. (Народ в ужасе молчит). Что ж вы молчите? Кричите: да здравствует Царь Димитрий Иванович! Народ безмолвствует».
Вопрос: «Безмолвие народа – это свидетельство его объектности или субъектности? Среди специалистов споры по этому вопросу не прекращаются со дня публикации трагедии (1830).
А гневное молчание профсоюзов? Это молчание субъекта или объекта? Властям следует его опасаться или, напротив, радоваться?
Те, кто не желает видеть в беларуском обществе субъект политики, ссылаются на теорию элит, согласно которой народ не в состоянии управлять государством, и эту функцию берет на себя элита. С этим сложно не согласиться. Ленинской надежде на кухарок не суждено было сбыться.
Тем не менее к теории элит следует относиться без фанатизма. Спору нет – решения принимают элиты, но реализовать их приходится обществам. Поэтому нет ничего удивительного в том, что результаты реализации одного и того же решения, спущенного сверху, у папуасов, китайцев, скандинавов и беларусов будут существенно отличаться.
Сила оппозиции в слабости государства
Для выхода из заколдованного круга предлагаю представить общество с его культурным потенциалом в качестве «рамки», внутри которой элиты и принимают решения. Если для их реализации не требуется выхода за пределы рамки, то вероятность положительного результата будет высока. Но чем ближе к границе рамки, тем больше будет генерироваться проблем. Попытки же продавить решения, требующие выхода за пределы рамки, как правило, заканчиваются революциями.
XX век был отмечен двумя мировыми войнами. Первая для Российской империи завершилась революцией. Вторая, несмотря на то, что ее тяготы были несравнимы, не породила даже намека на массовые протесты.
По мнению академика Юрия Пивоварова, революция 17-го года была ответом сельской общины на столыпинские реформы. Безусловно, свою роль в революции сыграл «человек с ружьем», т.е. вчерашний крестьянин. Но почему он повернул ружье против власти? Потому что целью столыпинских реформ было разрушение привычного сельского мира с его круговой порукой, мира, защищавшего крестьянина от стихии рынка.
Большевики вернули крестьянина в общину (колхозы). А как же голод и полное бесправие? Они – атрибуты привычной культурной рамки. Они воспринимались в качестве меньшего зла по сравнению с рыночной стихией, требующей личной ответственности.
К началу 90-х в СССР сформировалось продвинутое «меньшинство» (его доля в Беларуси составила 25-30%), которое и выступило инициатором разрушения советской рамки. В прибалтийских республиках этот процесс удалось довести до логического конца. На остальной же части постсоветского пространства на демократизацию и рыночные реформы архаичное «большинство» ответило контрреволюцией.
Важно подчеркнуть, что среди выпрыгнувших подобно чертикам из табакерок «национальных лидеров» удержаться у власти смогли лишь те, кто отвечал запросам «большинства». Лукашенко – тому наглядный пример. Пример с обратным знаком – судьба первых президентов Грузии, Азербайджана и Армении.
Субъектность беларуского общества в Перестройку не вызывает сомнения. Но долго она не продержалась, т.к. была лишь реакцией на обрушение государственности. Среди родных берез и осин одновременно сильными государство и оппозиция не бывают. Сила оппозиции – в слабости государства. Первое есть следствие второго, а не наоборот.
Сомневающимся в данной закономерности рекомендую обратиться к Украине, в которой так и не сформировался консолидированный авторитарный режим. Наша южная соседка являет миру пример конкурентной олигархии, которая со стороны может восприниматься как неустоявшаяся демократия. До демократии там как до Солнца. Но любая конкуренция – есть проявление жизни, а там, где жизнь, там всегда есть надежда на самоорганизацию с целью улучшения текущего положения.
По Ленину и по Инглхарту
Согласно былине, Илья Муромец до 33 лет «не владел» руками и ногами, а затем получил чудесное исцеление от волхвов (калик перехожих).
Беларуское «меньшинство», намахавшись своими конечностями в начале 90-х, к началу нулевых уснуло. Однако, как уверяют медики, гормон роста поступает в кровь ночью во время сна. За два последних десятилетия «большинство» ужалось, в то время как «меньшинство», напротив, существенно прибавило.
От крупных промышленных предприятий, где и обитает ядро «большинства», остались крохи, неспособные держаться наплаву самостоятельно. Доля же занятых в сфере услуг в 2019 г. составила 61,2%[1].
Таким образом, несмотря на своеобразие беларуской модели, уклониться от мейнстрима ей не удалось. Мейнстрим влечет ее из индустриальной экономики к экономике постиндустриальной. Без соответствующих изменений в обществе тут не обойтись, и они идут своим чередом.
В качестве иллюстрации изменений приведу цитату из книги «Модернизация, культурные изменения и демократия» руководителя программы «Всемирный обзор ценностей (World Values Survey, WVS) американского социолога Рональда Инглхарта: «В условиях постиндустриального общества люди начинают более критически относиться к власти в целом и политической власти в частности и проявляют все меньше желания вступать в забюрократизированные организации. Поскольку такие организации составляют списки своих членов, сокращение их численности фиксируется документально. Но это лишь одна сторона медали. Те же самые люди все чаще принимают участие в коллективных действиях объединений иного типа, где членство не регистрируется, поскольку речь идет о не имеющих четкой структуры, но разветвленных «сетевых» противоэлитных общественных ассоциациях».
Рост субъектности общества – результат процессов, описанных Инглхартом. Так называемые «президентские выборы» образца 2020 г. придали им ускорение.
При переходе количественных изменений в новое качество в Беларуси начнет формироваться ситуация, когда верхи не смогут управлять по-старому.
Одно дело – делить прибыли и совсем другое – убытки в условиях снижения российских дотаций. Сегодня о «тучных» годах с их «сильной социальной политикой» остается только вспоминать. IT- сектор, главная надежда беларуской модели на удержание в мейнстриме, решительно настроен сменить место дислокации.
Но ни одной экономикой жив человек. Управлять подданными и активными гражданами – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Низы не хотят жить по-старому. Первое ленинское условие победоносной революции в Беларуси выполнено. Второе (верхи не могут управлять по-старому) власть своей неадекватной политикой активно формирует.
[1] СТАТИСТИЧЕСКИЙ ЕЖЕГОДНИК 2020. С. 72 https://www.belstat.gov.by/ofitsialnaya-statistika/publications/izdania/public_compilation/index_18023/
Сергей Николюк, специально для Belarus Security Blog