Закон и мораль окончательно растоптаны берцами ОМОНа, однако воля к сопротивлению не угасла, пишет Александр Класковский на naviny.media.
Александр Лукашенко попытался сделать эффектный жест. Собрав совещание по так называемому дорожному налогу, вождь, любящий доминировать всегда и во всем, вдруг умыл руки и перебросил решение вопроса на парламент и правительство.
Тем самым он хотел показал, что не жаден до власти и готов делиться полномочиями, якобы откликаясь на запрос общества.
«Народ, общество хочет перемен, и они замкнулись на президенте и его полномочиях, — рассуждал Лукашенко на совещании. — Как выход из этого — изменения в Конституцию. Мы с вами недавно договорились с руководством парламента, что для того, чтобы процентов на 70-80 передать полномочия президента парламенту, правительству, другим структурам, Конституцию ломать не надо. Поэтому все вопросы, которые вы вынесли на сотне страниц президенту, лежат в плоскости парламента и правительства».
Вождь хочет перебросить мелкие хлопоты на сервильные структуры
Иначе говоря, сегодняшнее совещание было продуманным пиар-ходом. Ведь вождь мог завернуть вопрос и в рабочем порядке, не вынося на публику. Но он именно под телекамерами решил блеснуть широтой души и чутьем момента. Пообещал, в частности, ко Всебелорусскому народному собранию «распределить полномочия честно, справедливо, не уходя от ответственности».
В последнее время Лукашенко твердит, что готов отдать до 70 полномочий. Но если речь идет о делегировании другим — причем анемичным — ветвям власти второстепенных вопросов типа дорожного налога, если вождь перестанет лично контролировать, насколько чисты коровы на отдельно взятой ферме, то суть его системы не изменится.
Ведь сегодня в устройстве власти нет системы сдержек и противовесов. Лукашенко всего лишь собирается перебросить мелкие хлопоты на полностью сервильные, подконтрольные ему на 120% правительство и Национальное собрание. Но Совмин — это группа зашуганных функционеров, боящихся перечить. В стране убиты выборы, депутаты де-факто назначаются, а не избираются народом.
В итоге после такой косметики все останется под железной пятой единоличного властителя.
И потом, Лукашенко подменяет смыслы, утверждая, что его оппоненты замкнулись на президенте и его полномочиях. Он умалчивает о требованиях прекратить насилие, выпустить политзаключенных и провести честные, свободные выборы.
Этого он, судя по всему, делать не собирается. А значит, игры в новую Конституцию не развяжут узел внутриполитического кризиса.
Полицейское государство матереет
Между тем 16 ноября — сотый день протестов. Еще минувшей весной такой их размах, такое упорство казались фантастикой. Многим обозревателям предстоявшие выборы рисовались скучным спектаклем (причем с обеих сторон — власти и традиционной оппозиции). И тут началось… Говоря по-научному, ряд триггеров — от поведения властей в контексте пандемии до появления совершенно новых лиц в политике — придал событиям совершенно неожиданный оборот.
Противники Лукашенко никогда не заходили в борьбе против его системы так далеко, как сейчас (отсюда и некий концептуальный тормоз сегодня). Прежде была популярной формула: вот если сто тысяч выйдет на Площадь, то милиция будет с народом и режим непременно падет.
Но режим оказался сильнее, циничнее и безжалостнее, чем многим казалось. Раскола элит (без чего свалить авторитарную систему практически невозможно) не наблюдается, вертикаль сцементирована страхом (а часть силовиков еще и повязана кровью). Власти перестали выполнять даже свои законы. Наступил, выражаясь по-научному, правовой дефолт, а проще говоря — беспредел. Прислужники режима получили карт-бланш на насилие. Закон, мораль, человечность растоптаны берцами ОМОНа.
Фактически стала формироваться военно-полицейская диктатура с элементами тоталитаризма. Потому что классический авторитаризм все же старается не влезать в приватную жизнь. А тут уже врываются в квартиры, контролируют содержимое мобильников и винтят только за то, что ты подписан на крамольный с их точки зрения телеграм-канал.
Аналитики спорят, хватит ли у вождя ресурсов создать военную диктатуру. Но, во всяком случае, тенденция налицо.
Вообще когда революция теряет темп, то неизбежно начинается обратный процесс. Сейчас мы видим наступление контрреволюции. Лукашенко методично идет к цели перемолоть протесты и разобраться с каждым, кто засветился в их дни на противоположной стороне.
На страну может опуститься ночь реакции и террора, как это было после поражения первой русской революции 1905–1907 годов. И до нового всплеска тогда, как мы знаем, прошло аж десять лет.
А где Конституция Тихановской?
Конечно, это не фатальный сценарий. Многие факторы работают против Лукашенко. Воля миллионов белорусов к сопротивлению не подавлена.
Перед теми же, кто претендует на лидерские роли в белорусской революции, ребром встал вопрос о смене тактики, поиске нестандартных эффективных методов борьбы, новых смыслах протеста.
Пока эти лидеры, похоже, пребывают в концептуальном кризисе. Команда Светланы Тихановской, уже выработавшая пиаровскую нишу ее дипломатических успехов, стала грешить декларативной листовочной патетикой в духе старой оппозиции. Возникают сырые структуры с туманными функциями вроде Национального антикризисного управления, которые генерируют довольно схоластические сценарии и не обременяют себя продуманным пиаром своих инициатив.
Вообще, положа руку на сердце, многое было упущено еще в предвыборный период, когда лидеры новой оппозиции утопично надеялись на мощь народного волеизъявления, которая-де парализует режим. А потом был утерян критический момент на пике протестов в августе, когда слишком уповали на самоорганизацию масс, стихийную импровизацию.
Тогда, в сумасшедшем августе, два момента спасли Лукашенко — то, что не удалось организовать национальную забастовку, и то, что за него вписался Кремль. Объявление же ультиматума режиму в октябре с попыткой вызвать национальную забастовку в более неблагоприятных для протеста условиях было, пожалуй, просчетом команды Тихановской.
Сейчас она может упустить инициативу в вопросе новой Конституции. Да, так называемые диалоговые площадки властей выглядят жалко. Но если Лукашенко обнародует свой проект, а оппоненты потом лишь возьмутся бичевать его, то это будет проигрышная позиция по принципу «баба Яга против».
Сильным ходом, на мой взгляд, было бы появление уже сейчас проекта под условным названием «Конституция Тихановской». Вот видите, мол, у нас красивый, поистине прогрессивный документ, сильная модель устройства новой Беларуси, а не та пародия на перемены, которую пытается навязать, легитимировать Лукашенко.
Иначе говоря, лидерам борьбы нужно генерировать новые смыслы, а не только твердить, что преступный режим должен пасть.
Формируется политическая нация, БЧБ стал народным флагом
Но сто дней протестов — это и повод сказать о завоеваниях белорусской революции.
Борцы против анахроничного режима, который ряд политологов называют султанистским, ощутили себя большой общностью. На глазах разрослось и закалилось гражданское общество. Между неравнодушными белорусами сформировались сильные горизонтальные связи. Потрясает уровень солидарности и взаимопомощи. И это при том, что годами политологи твердили об атомизированности нашего общества, о том, что главный принцип белоруса — моя хата с краю.
Последние месяцы разрушили стереотип, что белорусы всегда предпочитают прятаться в свою нору, чересчур осторожны, если не сказать трусливы. Революция породила плеяду героев и показала удивительное мужество рядовых, «маленьких» людей.
Белорусы быстро становятся политической нацией. Массовое сознание расстается с пережитками совка, которые упорно пытается эксплуатировать Лукашенко. В плане мировоззрения, ценностных ориентиров масса белорусов намного переросла правящую, с позволения сказать, элиту.
Мы видим феноменальный взлет национального самосознания. Случилось чудо: бело-красно-белый флаг из элитарной символики узкого оппозиционного круга почти мгновенно превратился в народное знамя борьбы за нормальное, достойное будущее страны. Попытки очернить БЧБ убоги и бесперспективны.
При этом многие политически активные белорусы избавились от иллюзий, наивных представлений. Пришло осознание, что борьба за смену власти может оказаться долгой. Начала выстраиваться новая инфраструктура этой борьбы, в том числе с использованием информационных технологий.
Власти будут идти по минному полю
Хотя режим включил контрреволюционный террор и может хвастаться локальными «достижениями», его ресурсы тают, его силы подтачиваются. Лукашенко стал нелегитимным для большой части белорусов, международного демократического сообщества, которое будет усиливать санкции. Более того, нынешнего правителя вряд ли считают перспективным и Китай, и Кремль.
То, что Лукашенко на днях проговорился о своем возможном переезде в Россию после ухода с поста (когда, мол, обстановка в Беларуси успокоится), может быть невольным эхом каких-то его договоренностей с Владимиром Путиным.
Лукашенко признает, что надвигается экономический кризис, и явно не знает, что с этим делать. Резкое падение уровня жизни может в конце концов подтолкнуть рабочих к широкомасштабной стачке. Еще одна бомба для режима — референдум по изменению Конституции. Попытка провести эту кампанию в стиле спецоперации, как минувшие выборы, способна взорвать общество.
Власти сейчас все время будут идти по минному полю. Надежды Лукашенко вернуть страну в состояние «как до выборов» иллюзорны. Слишком одиозным стал режим для миллионов белорусов. Они закусили губу и будут бороться.
Тут просится «до победы», однако обойдемся без лишнего пафоса. Сюжет перемен может оказаться гораздо сложнее, чем это рисуется в революционных прокламациях. Но это отдельная большая тема.
А пока можно сказать, что белорусская революция уже вошла в историю. Потомки будут с трепетом читать сегодняшние документы, вглядываться в фотоснимки и видео, изучать лица героев, испытывать потрясение от всех этих исполненных шекспировского драматизма картин столкновения добра и зла. И они поймут, какой дорогой ценой далась новая Беларусь.