На предстоящих президентских выборах никто из заметных оппозиционных игроков не будет ставить на бойкот.
Председатель Центральной комиссии по выборам и проведению республиканских референдумов Лидия ЕрмошинаЧасть белорусской оппозиции традиционно выбирает отказ от участия в электоральной кампании, но лишь очень малая часть поступает так при выборах президента. Посмотрим, почему так получается.
Назначая президентские выборы в такой стране, как Беларусь, правящий режим не просто формирует повестку дня, но и каждый раз задает правила игры, определяет сроки политической кампании, а также отбирает спарринг-партнеров, которым не может проиграть.
Принятия на веру даже одного из перечисленных тезисов достаточно, чтобы присоединиться к общеоппозиционному консенсусу, что выборов в Беларуси нет.
«Но выбор есть», — продолжает эту мысль бывший председатель Объединенной гражданской партии Анатолий Лебедько. Цена вопроса в ходе президентской кампании так высока, что лидеры оппозиционных партий не могут просто ее игнорировать, хотя при этом не имеют ресурса, чтобы переломить ситуацию в свою пользу.
Почему нет альтернативы
Президентские выборы в Беларуси — тот редкий момент, когда рядовой избиратель начинает интересоваться наличием персональной альтернативы действующему главе государства. Интерес заключается не в намерении обязательно проголосовать за эту самую альтернативу, хотя и такое есть, а скорее в желании присмотреться, есть ли в принципе кто-то еще на политической сцене.
Между тем для массовой аудитории поиск альтернативы представляет ныне заметную трудность, так как подконтрольные правящему режиму телеканалы не показывают в качестве самостоятельного игрока даже премьер-министра, который по формальной иерархии является вторым лицом в государстве и должен исполнять обязанности президента, если с тем что-то случится.
Назначая в конце ноября нового столичного градоначальника, Александр Лукашенко обмолвился: «Мы должны подойти к выборам так, чтобы в умах людей даже не было альтернативы».
Это настолько соответствует общему подходу правящего режима к политическим процессам в стране, что, скорее всего, собственно указанием и не было. Возможно, это были просто сказанные вслух мысли, которые и так сидят в головах белорусских начальников снизу доверху, — об очевидных задачах сохранения персоналистского режима.
Так или иначе, не приходится сомневаться, что сегодня в глазах избирателей альтернативы действующему главе государства нет, и она, скорее всего, не проявится в ходе ближайшей президентской кампании.
Соответственно, у оппонентов правящего режима нет иллюзии, что предстоят справедливые конкурентные выборы, на которых у них был бы шанс прийти к власти.
А если так, то напрашивается вывод, что нет смысла и даже аморально участвовать в заведомо обреченной на проигрыш игре.
Угроза бойкота властям не страшна
Избирательное законодательство запрещает агитацию за бойкот, но вряд ли правящему режиму опасны публичные размышления оппозиционных лидеров мнений, почему честнее не идти на выборы, чем идти.
Такие разговоры демотивируют оппозиционеров, которые могли бы стать волонтерами, но при этом бойкотный дискурс почти не присутствует в сознании массового избирателя, у которого другие лидеры мнений и другие каналы коммуникации.
Отдельная история касается сторонников активного бойкота, то есть не уповающих на абсентеизм (личное уклонение от участия в электоральной кампании), а агитирующих избирателей не брать избирательные бюллетени. Пока в Беларуси не удалось организовать ни одной успешной кампании бойкота — даже когда оппозиция выступала единым фронтом и принимала консолидированное решение не участвовать в выборах.
По данным Центризбиркома, на всех президентских выборах (кроме самых первых 1994 года) явка колеблется от 84% до 93%, на выборах в Палату представителей — от 61% до 90%, местных выборах — от 73% до 80%.
Цифры независимой социологии фиксировали меньшую, но тоже достаточно активную явку. Например, на президентских выборах 2015 года явка по официальным данным составила почти 87%, по данным НИСЭПИ — более 70%.
Сейчас нет единства оппозиции в плане какой-то консультативной или координационной структуры, но большинство партий выступает за использование электоральной кампании для пропаганды своих взглядов.
Такой выбор приводит к компромиссу относительно формального признания навязанных правящим режимом правил игры. Важно, что такой выбор объясним для партийных активистов, хотя все равно идет в копилку неуспеха оппозиции в глазах избирателей. Впрочем, расширение территории свободы за счет дозволенной уличной активности в период электоральной кампании также идет в зачет.
А вот те из оппозиционных лидеров, кто не смог создать массовую структуру (например, Николай Статкевич, участвовавший в качестве кандидата в президентских выборах 2010 года), а также ряд волонтеров, которые не входят в какие-то партии, но участвуют во всех оппозиционных акциях протеста, в отношении предстоящей парламентской кампании, скорее всего, изберут стратегию бойкота. Так они делали на предыдущих парламентских и местных выборах.
При этом 17 января Белорусский национальный конгресс выдвинул Статкевича претендентом на участие в президентской кампании, но вероятность, что политика с неснятой судимостью зарегистрируют, близка к нулю.
Для тех же, кто имеет какой-никакой актив, актуальна задача загружать членов своей организации работой на выборах, без которой политические структуры деградируют и распадаются.
Большая часть оппозиции будет участвовать
При этом риторика сторонников бойкота проста и понятна для массовой оппозиционной аудитории, а их коллегам-оппонентам приходится строить сложные логические конструкции, чтобы обосновать свое «участие в избирательном фарсе».
Сторонники бойкота в основном обращаются к довольно узкой оппозиционной аудитории, предлагают остаться дома, а не ходить голосовать, но при этом не имеют возможности выйти на массовую аудиторию и не работают над защитой результатов бойкота.
То есть речь не идет о мониторинге реальной явки на избирательные участки — ни самостоятельно, ни в рамках кампании наблюдения «Право выбора». А поскольку нет независимой социологии, к тому же оппозиционные структуры не в состоянии организовать параллельный подсчет явки, то успех бойкота может быть оценен лишь «ощущениями» или отталкиванием от данных Центризбиркома, которому сторонники бойкота не доверяют.
В итоге бойкот выглядит столь же обреченным на неуспех, как и включение оппозиционных структур в борьбу за мандаты.
При этом получается любопытное противоречие. Тактика бойкота менее всего применима к местным и парламентским выборам, так как речь идет о тысячах или сотнях одновременно идущих электоральных кампаний, в каждой из которых есть свой расклад и теоретическая возможность для всех сторонников перемен объединиться вокруг самой сильной альтернативы провластному кандидату в каждом отдельном округе.
А вот на президентских выборах, когда вся страна — один избирательный округ и теоретически существует возможность организовать единую кампанию (в том числе и срыва выборов), оппозиция, собственно, и не замахивается на бойкот.
Таким образом, можно предполагать, что на предстоящих президентских выборах никто из заметных оппозиционных игроков не будет ставить на бойкот, но будут те, кто уклонится от участия в кампании из-за отсутствия амбиций и/или средств.
На парламентских выборах более вероятна попытка агитации за бойкот со стороны маргинальной части оппозиции, но в целом массовой кампании такого рода, скорее всего, не будет.
Павлюк БЫКОВСКИЙ
Крыніца: naviny.by